Своими воспоминаниями о трудных временах и надеждах на будущее делится главный режиссёр Мариупольского драматического театра Сергей Мусиенко.
Театр, как и весь город, пережил тяжелые времена, но актеры не сдаются и продолжают работать. Сейчас они служат в здании филармонии, которое стало для них временным убежищем, пока само здание театра восстанавливают после разрушений.
Сергей Николаевич рассказывает, что пришел в профессию вопреки воле отца, который хотел видеть сына художником. Молодой человек действительно неплохо рисовал, участвовал в областных конкурсах и в конце концов все-таки поехал поступать в Днепропетровское художественное училище. Его попутчиком оказался парень из Кременчуга, который показывал свои вступительные работы, сделанные на очень высоком уровне. И Сергей понял, что его уровень гораздо ниже и живопись для него, скорее, хобби, а связать свою жизнь он хочет со сценой. Поступить в театральный с первого раза не получилось — Сергей Николаевич до сих пор вспоминает злополучное стихотворение «Смерть поэта», которое никак не давалось абитуриенту. Он вернулся в родной поселок и год проработал худруком дома культуры. А после службы в армии попробовал свои силы снова, и на этот раз все получилось. Со смехом вспоминает Сергей Николаевич директора училища, который не хотел отдавать выпускнику диплом, пока тот наконец-то не прочтет «Смерть поэта» до конца!
Трудовой и творческий путь Сергея Николаевича начался в Бресте, в русском театре имени Ленинского комсомола. Затем два года в казахстанском Павлодаре, и в 1993 году возвращение на родину супруги — в Мариуполь. Времена уже начались непростые, ролей у Сергея Николаевича было мало, а семья росла, родилась дочка, а потом и сын. И он решил поехать на заработки на золотые прииски. В театре пошли навстречу, разрешили уехать на полгода. Так он и ездил несколько раз, работал на бульдозере, и мог бы стать начальником участка, но это означало бы разлуку с семьей. Наш герой отказался от больших денег и возможностей и вернулся в Мариуполь.
Талантливого драматического актера приглашали и в Севастополь, и в Киев. Он познакомился в Богданом Ступкой, тот звал его в столичный театр имени Ивана Франко. Сергей Николаевич отказался, хотя и не сразу. Долго думал, но сейчас считает, что все сделал правильно.
События на Майдане в 2013-ом он прямо называет государственным переворотом. «Когда моя сестра работала в университете в Киеве, — рассказывает Сергей Николаевич, — к ней приходили и требовали всех студентов быстренько отправить туда, на Майдан. Она отказалась, объясняя тем, что идут занятия. А на следующий день обнаружила, что у нее из кабинета вытащена вся аппаратура. Там стояли ксероксы, еще что-то, и все вынесли, просто через проходную. Никто ничего не видел. Кто это вынес? Она не пошла на их условия, не отпустила студентов — все, ее просто ограбили».
Первые дни после начала СВО были особенно сложными. Начались обстрелы, дочь с зятем уехали в более безопасный район, а Сергей Николаевич каждый день возвращался в дом покормить свою и соседских собак. С теплотой он вспоминает, как везде за ним следом ходил маленький котенок. Когда стало совсем опасно и пришлось оставить дом надолго, котенка он взял с собой. Уезжал с тяжелым сердцем, подобрал по дороге двух женщин, довез их до центра города. А дома обнаружил, что котенок пропал. Невзирая на постоянные обстрелы, Сергей Николаевич поехал обратно, туда, где высадил женщин, в надежде отыскать боевого друга. Но так и не нашел. Расстроенный, вернулся домой и вдруг увидел малыша в одной из сумок с вещами! «Назвали Грызлик, — смеется Сергей Николаевич, — потому что он грыз за руки, за ноги. Вот так он до сих пор Грызлик. Так же кусается, но уже взрослый кот».
Тогда же в городе собралась группа смелых мужчин, которые занялись обогревом и приготовлением пищи на кострах. Электричества не было. Кое-где оставался бензин, у Сергея Николаевича была бензопила и другие инструменты. Все вместе пилили дрова, варили кашу, кормили семьи и домашних животных. Еще со времен срочной службы в армии, а она у Сергея Николаевича проходила в боевых условиях в Анголе, он научился различать звук артиллерийских снарядов, быстро реагировать, помогать находившимся рядом людям скрываться в убежищах. Он вспоминает прилет в бассейн «Нептун», куда за гуманитарной помощью пришли мамы с детьми. Никто не погиб только потому, что снаряд угодил в воду.
Сергей Николаевич не верит и в версию авиаудара по Мариупольскому драмтеатру ВС РФ, которую активно продвигали украинские СМИ. «Я не эксперт, — рассуждает он, — но логика подсказывает, что, если снаряд, допустим, пробивает крышу, тут же срабатывает детонатор, идёт взрыв, и взрывная волна рассекает все. То есть это не так, что она пробивает, а потом где-то взрывается. Там бы даже фасада театра не осталось, если бы удар был нанесен авиабомбой. Там бы разнесло все стены. Что-то там было заложено. Я там не был свидетелем, не видел. Хотя со знакомым разговаривал, который там был. Спрашиваю, Серёж, никто туда ящики не заносил? А ящиков-то заносить и не надо. Достаточно занести сумку, дипломат, потом еще дипломатик занести. И все».
Пережив ужасы войны, дождавшись освобождения армией России, люди стали понемногу передвигаться по разрушенному городу и возвращаться в уцелевшие дома. Сергей Николаевич с болью упоминает, с каким ужасом смотрел на целые районы, превратившиеся в руины, на трупы на дорогах. Но радовало то, что многие соратники остались живы. «Когда мы решили собраться 9 мая возле театра, радовались каждому человеку, который появлялся. С разных уголков города приходили. Поэтому ощущение, конечно, непередаваемое было. Что этот жив, этот жив, этот жив. Ну, и здесь я понял, что театр, в принципе, должен работать».
Началась кропотливая работа по возобновлению работы театра, о котором просили сами горожане. Для Сергея Николаевича это стало делом принципиальной важности — воскресить взорванный театр, доказать, что назло врагам он будет работать. Здесь ему и коллективу помог и Президент РФ, который приезжал в филармонию и «сидел в первом ряду, вот здесь», и Евгений Миронов, взявший шефство над мариупольскими коллегами.
Что помогло выстоять и что всегда поддерживало Сергея Николаевича? По его словам, вера. «Вера, что кто-то там есть, свыше, — говорит он. — Во что-то верить обязательно нужно. Кто-то верит в молитву, она их спасает. И действительно, может и так. Вот ты едешь на этой машине, тут взрывается, тут горит, и внутри сидят женщины, рыдают. Я кричу — потише только, потому что если я съеду влево-вправо или колесо пробью, мы тут и останемся навсегда. Они читают «Отче наш» со слезами. Вот плачут, рыдают, но читают молитву И помогает».